Вход

Забыли пароль?



Галерея


Синий Диктатор  Empty
Последние темы
» Вселенский мультик
автор Арсений Платт 25.01.20 14:25

» ***
автор Aleko 21.11.19 18:20

» о катастрофах
автор lookin 18.05.18 16:07

» Други, вот и Волот ушел от нас...
автор -saulite- 22.03.18 11:22

» Ясная Поляна
автор lookin 21.03.18 21:11

» Колобок, Колобок, я тебя съем!
автор Sergey 10.12.17 13:12

» Мадонна
автор Sergey 05.12.17 21:29

» Знамя
автор -saulite- 30.08.17 16:50

» О мыслях, заходящих в разные головы...
автор -saulite- 30.08.17 16:02

» Какого цвета ветер
автор Леонид Жмурко 10.12.16 3:16

» Жанна Эбютерн
автор Леонид Жмурко 08.12.16 21:15

» Закрой глаза и ты...
автор Леонид Жмурко 06.12.16 19:24

» Авторские песни Владимира Остроухова
автор V_Ostrouhov 29.11.16 1:53

» Стих
автор lookin 14.11.16 19:54

» Собрание
автор lookin 14.11.16 19:53

» * * *
автор 3674721 14.11.16 18:12

» Десять дней счастья. Глава 6 из "Одинокой звезды"
автор Sergey 18.10.16 19:58

» Солнечный удар. Глава 3 из "Одинокой звезды"
автор -saulite- 18.10.16 17:58

» Мальчик и девочка. Глава 1 из романа "Одинокая звезда"
автор -saulite- 17.10.16 16:52

» Скажи "да". Глава 5 из "Одинокой звезды"
автор Ирина Касаткина 04.10.16 16:55

» Танцы в Доме творчества. Глава 4 из "Одинокой звезды"
автор Ирина Касаткина 04.10.16 16:36

» Нет, я пойду, пойду, пойду! Глава 2 из "Одинокой звезды"
автор Ирина Касаткина 03.10.16 21:54

» Новорожденное нечто
автор -saulite- 29.09.16 14:43

» Моресольке 36
автор -saulite- 28.06.16 11:39

» Анонс поэтического конкурса "Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам" на сайте "Неизвестный гений"
автор Sergey 16.05.16 13:14

» Не говори мне...
автор Trentu 22.04.16 2:32

» С меня хватит!
автор 3674721 07.04.16 18:31

» Правильный человек
автор 3674721 07.04.16 18:30

» Стихи
автор Trentu 07.04.16 15:21

» Шум в ушах
автор Антосыч 30.11.15 15:37

***
География форума
Синий Диктатор  Pageviews=1
Март 2024
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Календарь Календарь


Синий Диктатор

Участников: 2

Перейти вниз

Это произведение...

Синий Диктатор  I_vote_lcap0%Синий Диктатор  I_vote_rcap 0% 
[ 0 ]
Синий Диктатор  I_vote_lcap0%Синий Диктатор  I_vote_rcap 0% 
[ 0 ]
Синий Диктатор  I_vote_lcap0%Синий Диктатор  I_vote_rcap 0% 
[ 0 ]
Синий Диктатор  I_vote_lcap0%Синий Диктатор  I_vote_rcap 0% 
[ 0 ]
 
Всего проголосовало : 0
Назад
 
 

Синий Диктатор  Empty Синий Диктатор

Сообщение автор Shaiva 20.06.15 14:43

Синий Диктатор


« Границы ушных раковин »

Ты бы так хотела остановить это навсегда – ой, а ты уже сморщилась… Некрасиво!


Твои слова – это всего лишь сердечный паштет, а придуманные существа в веществах едва ли тебе помогут, даже они такое не любят!

А что они любят?

Любят сладко, падко и несносно – в погоне за новым. Потому что – забыто! Потому что это бег по кругу: зажечь все свечи мира, взять сгусток букв – и направить узким лучом прямо в цель, о да: видны же, видны там, в вышине, салют из мыслей расплавленного мозга, пустошь бытия… Так сладко вкушать бред Praliné в звездных кафе. Кажется, лезешь в гору – а на самом деле это арена Цирка: без зрителей скучно же достигать того, что кажется тебе приятным…

Остановись! Желание твое – есть пустое. Потому как это желание тлена. Безмолвие – вот главная цель: быть застывшей скульптурой вне всяких желаний. Лишь тогда можно понять смех и рассмеяться по-настоящему. Ведь ты так любила смеяться, подбирая полы своего платья, ибо гуталин пас свои стада у твоих ног, шнурки – как на параде востры – блестели бриолином. Твое пузико посещали волны нестерпимой дрожи; горло источало тон серебряных сердец…

Никчемные позволения не вели к пониманию твоей сущности – они лишь повторяли и озвучивали действия механизма, и это было скучно. Ах, эта ранимость от пустого – несуществующей субстанции! Главное – ощутить важность, главное – ощутить еще что- то, кроме того, что есть, потому что есть это – то что тускло: такое маленькое, такое скукоженное… Скорлупка, сгоревшая от бесконечных желаний, которые не приносят радости…

Лишь цитрус навострил ножницы – он готов! Но что ему ты? Счастлив он оголять макушки небес; северное сияние лысин не заменит ему снега у окна, а волосы застыли в секунде бытия – они словно улитки на сгоревшем песке, скульптура в вечности. Удовлетворенный и слащавый гуталин – он сравним с зеркалом у дна: кто заглянет за пятки, у кого волосы – словно радуга? Цитрус – это кандидат в диктаторы: не спорь и не смотри на него! Бедняжка, ты вспотела… Но ничего: кольца с творогом тебя догонят – не все тебе красоваться одной; смотри – в небе блестит ископаемое пирожное, и потухший взор немых жужелиц не вдохновляет приличие. Но что же, что же? Обличье – не двуличье и не сможет, хотя нет… сможет дотянуться пальцем до сладкой сущности.

Что есть твое великолепие? Это плоть в образе: где-то в дали сверкает бесноватый бубенчик словесной похоти, писк удаленной личной привязанности – разве не хотелось так же, как и они?

Цитрус – это кандидат в диктаторы: у него корзинка, полная чудес. Но что же? Где ты – веселая, одинокая и пускающая дым: ты сегодня слегка невидима; кольца мраморных пальчиков срывают покровы – вот она, кровать, где можно делать особенные па; вот это – арена для пирога, где начинка кричит на всех языках: ей щекотно…

Класс – вафельный спас –
спасатели в купальниках натыкаются на искры пулеметных трасс,
мчатся соединиться в печали сладкой истомы –
где-то там, где не видно того, что тебе бы хотелось потрогать; свергаем престолы,
сминаем богов в синий шпинат;
икра брызжет из всех щелей: ты – беременНат…

Любовь моя,
тебе бы метать икру, пока беременна,
пока прет из всех щелей водопад смешливых игрушек –
квакали на всю катушку,
когда ты касалась их…
Отращивай коготочки
и надевай чулочки;
весенние терпилы заждались, такие слезливые, когда это нужно. Но стоит замереть невидимкой – сразу их лица обретают истинность каменной грусти и злобы. Полные чаши зависти. Вкушай, пока не видят. Одиночество открывает твои поры – в них пустота, в них бессмысленность; птенец всегда изрекает в рот матери повтора, словно боязливый, словно капризулька, не желающая играть с новыми игрушками… Клюй крошки, пока их видно – они ведь тоже мечтают летать…

Тебе незачем выделывать па – это не твоя воля. Это тревожное и болезненное, это лихорадка бесноватой сущности – лишь бы быть в движении, лишь бы не быть скульптурой. В том замирании так страшно – сразу осознаешь себя: насколько ты скорлупа, пустая трата кожи; лишь движение, лишь смена картинок удовлетворяет голодную сущность. А мы развяжем клубки – и будем вязать шарфы из змей, протыкая их ненасытные глотки острыми спицами.

Обделенные выполнили свою функцию, канули в неизвестность. Потухший взор обращен в прошлое. Всегда вывернутые наизнанку, пути видны тогда, когда уже пройдены. Моя мама не Синий гном. Кто хотел видеть в этом открытую дверь? Срамные девицы, упоротые птицы, сладкоежки от бога – все идут вязать носки для паука. А он, хитрый бес, отращивает и отращивает ножки, он хочет танцевать без начала и конца. Вкус шоколада пробивает круглые останки всего сущего, и существующее начинает лакомиться хитросплетениями извилин. Снимок в нейронной сети, печать в вечности… Все такое застывшее. Пудинга мечта – не дрожать на ветру. Хор унылых сердец вторит твоей мечте. Она будет всегда там. Ты можешь вспомнить. Не имеющий смысла поднимет камень по утру, ударит – и исчезнет за ширмой нарисованной глотки.

Помнить себя легко – это вирус мыслей, иллюзия вкусного ужина. Мечта каждого – быть желанным жирным куском в центре стола. А что там с компотом из слез? Ах, может ли свежевыжатый глаз рассказать нам о том, что видел? Где же наши глазки бывали, о чем грезили под теплым одеялом века? Все ушло. Это насмешка кривых губ и сморщенные сушеные мумии наших сердец застыли в изваянии дешевой мелодрамы, где мраморные ступни крошили любовь на мелкие осколки, без всякой жалости. Эта вишня лишь вешняя по виду, но не есть внешняя по сути. А изнанка прошлой среды наполнила твою утробу. Столь мелкие и задиристые ноготки сдирают кожицу и оголяют ее мясистую плоть. Этот визг тлетворной боли наполняет любимую субстанцию. А там уже давно тусят улитки – они читают юморески и смеются тонкими голосами. Переливы слабости, во все времена седые и старые. Во всем есть каштан и вечерний плед.

Ливень из радуги во имя радуги! Чтобы было так цветно, ярко – все в сиянии и тревожно вопит, как раскоряченная беременная самка. Вон он, час намедни, вот набат небес: во что бы то ни стало иметь под собой ступени вниз, чтобы скучать по верху, по облакам, истощающим цветные улыбки… Это лейка вселенной, это тлен бабочки, упорхнувший ко мне за пазуху. Эти напевы печали из деревянной конструкции струятся в вечернюю мглу, окутывают туманом, сладкой истомой; и трубка в гортани, как свирель, поет надломленным сиплым голосом. Цветные нити впились в сломанный позвоночник, и кто-то сверху дрожит. Лихорадка мертвых пальцев. Вибрации ощущения нужности. Смердящий балет похоти. Но есть ли в этом суть и где там любовь? Где нет выбора, нет нужной ноты. Все пустое и звенит пустотой, ибо есть конец…

Слабенькое тельце – а все туда же. Танцульки в небе ясных страданий в поисках нотного стана безбрежных осколков звенят сломанной свечой, безбрачные и беспечные, вороватые, исподлобья втыкающие взгляд в нужность, во внешнее… И снова протыкаешь спицей жизни свой хрупкий организм, вдоль границ, осторожно – хоботки на страже, и пепельные гробницы в сказочной фате танцую балет. Топоры в ручках, нотный стан в осколки; падающие сердца звенят особенно громко, когда немые смеются, когда немые плачут… Картина без дна. Вот ты – твоя мечта – стекала, надорвав животик, на арену клубничных сердец, проникала сдобным поцелуем сладких грез в твои хрустальные впадины, где покоились под веками очи полные чудес… Ты так стара, по-новому слепа. Поползновения на ручках, на ножках. Вперед устремляй усмешки. Позади дребезжание жирных уродиц, карлиц и каменных изваяний из пресного мела. Но кто обернется, кто сумеет быть прозрачной колбой, не причитая, возникая во всем (где сложность Praliné вкушается в звездных кафе), не проникаясь серьезностью бисквита? В руках навострились ножницы. Улыбка цитруса – как гуталин возле ваших ног. Марш вострых шнурков. Облизывай невидимое, смотри вниз на прискорбность обвороженных сырков. Сладкое начало не склонялось в бешеном темпе, и тесто вздымалось ноздрями и вытекало из розовых дырок чудес на окне…

Но скажите, скажи: ведь моя мама – не Синий гном?



« Для Твоих Утех »


Вертикали
тревожно о чем-то бормотали…

Нас обманули…
Вокруг стояла – вдруг – на мосту не ты.
Запах прелых листьев; в ногах –
свернувшийся мохнатым клубком плед.

Одиночество.


Сладкий дым; акварель запоздалой осени
обрамляла светлую душу.
Печаль. Она светла.
А может, это утренний туман
окрашивал в серые тона
яркие переживания
внутренней пустоты.

Мнимая безмятежность,
неторопливый слог мыслей
творили, казалось, спокойствие и умиротворение.
Но где-то внутри, глубоко, –
лай диких псов, звон наковальни,
дикие глотки, готовые разорвать в клочья
все, что встретят вокруг;
натянутая до предела тетива вот-вот сорвется…

Обманчивая тишина,
затишье перед бурей!

Сотни игл
набросились увеселять бренную плоть,
гордый стан.
Потому как сверху – нити,
под ногами – свежий лед;
дистанция пройдена…

Ускоряя бег,
с пеной у рта,
за финишной чертой
начинаешь ты свой путь.

Под прицелом вселенского Ока
так неловко,
с трусливой нежностью,
дрожишь на ветру.
Одиночество пожирает,
срамными впиваясь губами
в твою обнаженную плоть.

Сладкая боль!

Откуда в бесконечности стен
сминающие восторг потолки?
Все уже – ниже, теснее –
сырость каменных прикосновений,
клаустрофобия в белоснежной фате;
навязчивая улыбка стыдливой невесты
пригвоздила глаза к декольте;
парализованная крошка в сладких устах тает,
таю я – украденный, свежий – давно уже мертвый.

Наизнанку –
каждый нерв для твоих утех!
Бесконечная боль!

В остатках прибрежной тревоги,
лишенные касания,
умирали избитые младенцы
моих словесных объятий.
С каждым мгновением
движение утопало в вязкости глухой стены
твоих неземных глаз.

Бессмысленная – беспощадная – прожигающая боль…

Застывший упрек,
постоянное ожидание,
замирание…

Нарисованный в безмятежности
поток внимания,
округлые очертания
в низинах слезных трясин
являют довольный собой
острый,
неожиданный
проблеск жажды.

Вновь ты учишь
каменное изваяние
сделать шаг,
тревожишь!

Познавший бурю,
остроту вещих снов –
не желает надежды.

Каждую секунду
распинающий своего бога
на стриптизе свастик,
окунающий утеху
в капель волшебных часов,
предается противником всего того,
что любимо.

Лишенный одежды,
я пастух своей наготы.
Что ты хочешь от нашей тоски?

А может…
Нет-нет.
Это лишь что-то просится на уста –
слово, лишенное выбора
между правдой и вымыслом.

Дали лишь крылья: по рельсам – на Солнце;
словно бы зомби – Икар.

Нищий билет в черную даль.
Растаю, как крошка,
под нимбом лучей твоей красоты,
веселящий жид с прокуренным взором!

Сотни «прости» не имеют цены!
Бесценность единства, одиночество постоянства,
пустившие корни желаний
в почву взаимной
чистоты притяжения.

Истинно все, что взаимно.
Не бывает иных, украдкой крадущих
с тихой поступью лицемера.

Когда вдоволь смеешься –
умей плакать достойно,
не лги, не ищи вселенской…

Нет, нет –
снова лелеет мечту,
волшебное слово,
но уст этих я не открою…
Нерождённое слово
щекоткой эмоций,
волшебных касаний
в сладком приюте,
в сиянии звезд.



« Клуб наивных сердец »

Кто-то вышел на карниз - не нашел своего поводка, кто-то вылетел в окно - и уколол свою печаль о штырь сухой усмешки.

На столе излишества пира, вокруг утопал в платьях урод - красота. О, этот взмах! О, эти рты! Много зубов в открытой улыбке, зубастые обожатели флирта устраненных шепталищ, экзамен на каждом пути - ступай поступью глухих слепцов. Из вас сварены духи, они такие смешные, как карапузы, надувающие розовые шары. Это словно небесные чертоги и печальные багеты крошат крошки на пупок вселенной - все смешнее, все веселее, побольше лей, но где же лейка, где дырочки во флаконе душистой капели? Они кривляются в тишине заботливых мамаш, грызут сухари мироздания. О, эти дырочки в прозрачных сосудах, обрамляющие розовость щек! Стыдливость невинна, когда пропитана сгустками источающих слез.

Покой есть не смерть, а порядок - не честь, а пыль - не балерина, и она не любит варенье; почем нынче грехи?

Чего стоит слово, которое двигается не проторенной дорожкой, ах эти рельсы нейронных сетей, вас бы сотрясти в сосуд мармеладных снов, лишь раз окунуть в радугу бессвязных стремлений. Кривой и миленький кусочек надежды на то, что перепадет, а может даже больше; главное глубоко дышать, главное смотреть. Но что крикливые взбрыкивания, они смешны, словом , лишены хоть какой-то искры обаяния, барометр на отметке, где тени, там, где зазубрены губления, раскрыты объятия для пошлых забав. Морочит твоя нежность, тоскует в обмане найти сердечных утех, а ведь смешливость, сдобренная схожим сословием, не обманет, она как яблочный спас и потный паяц кривляют оглоблей чудес, игрушки на елке кричат песни о том, что у нас уже не будет праздника, мы вкусили хрустящие маятники.

Невязлевое одухотворение.

Ямы твоей печали соотносятся с причиной мечты о вязкой плети. Лужайка снов верховодила в узде мироздания, нагайками забивала свои же хвосты в плоские, в обиходе ртутные изваяния. Вещало! Снова вокруг эти уши, тонкие с синими прожилками, оживающие в ритме пульсации, набухающие от ветра эмоций, навострили свои радары, услышав звон волшебного смеха. Смена фразы, обувь для мысли, одежда для пирога, все спутано в тугие косички познания, в руках только спицы - протыкают глотки змеям и вяжут из них носочки, для наших одиноких ножек. Чтение, чтение, поры свободной мысли забиты чужими послаблениями, и вновь сияет там шут с прокуренным взором. Очищение... Нужен душ из радуги, свободное плавание конструкции гибкости. Отлавливай оправдание, ведь цитрус пока не диктатор. Наглые прощеканы забились под стулья, вникают в цены на продажнике вещателей, нескромно однако, но все же ваше непотребство является причиной пралине, о это так сладко- гадко .. Может чуток, нет? Хех, вы знали когда копали, вы все чувствовали, и ваш трамвай ушел в поднебесье злой старушки.. Видишь , ее кудри листают небес страничные тучки..

Почем нынче унылое недолуние?

Все так же прячется за нарисованной ширмой слащавых улыбок?

Вот любители смеха вышли на помост, где вчера стреляли глухарей. Кто вспомнит о вас, избалованные прочь, вам тут не система удобных форм, для вмещения ваших гибких ширм. Не для вас этот праздник! Шоколадные утесы таяли под вашими телесами, в складках рождались начинки, это младенцы с признаком успеха махали платочками в след уходящей судьбе, а надежда смеялась абордируемыми трезубцами, они впивались в розовые щеки малышей и это их очень удивляло, стояла дивная скука и потроха бога гремели там в дали...Шляпа ваша тесна, в узлы ваши тонкие косички извилин извивались в разные па; торчали из всех возможных щелей. Хрустели галеты ваших мыслей на устах динамичных прогалин, в низинах короли искали одежду, скоро гуталин оближет ваши вострые шнурки у ваших ног . А что птички? А птички все так же улетали на юг.. Ах как приятно увидеть удобное место, но ночные горшки не в той стороне, в скафандрах ищущие, но голые, не тревожно замершие, ушлое морозко, пятки весны, давай облизывай и не трепещи! Клинический заскок на ту сторону медали, где всегда розовый слоник, мармелад, пускающий пузыри, и вновь капель там пела гимны о сияющей мечте, где бабушки не печалятся без воткнутой спицы в виске. Диагноз в пенсне и такой важный, либо так, либо вприсядку, и чай из блюдец, и гром вприкуску сотрясает тонкую эмаль в различные состояния; и особые малыши, и нет свободы в предпочтении, нет пустоты.

Я встречал рассвет в колыбели Земли.

Уста!

Вместе— связанные, прикреплённые. Везденосящий признак утраты господства силы программы, патруль ада! Усыпальница боязливых сомнений в погребении совести, ты убийца надежды, ты убийца всего. Разрывали в клочья в глубинах утробы, воскрешали для распятия, возвышали для рисования, терновый венец для клоуна. Во что ты можешь кричать, где это рупор насмешливых слез. Отчаяние , отчаяние, отчаяние! Это смешно, хоть разорви небо! Небо в клочья. Утопленник в собственных слезах, ты смеялся трупом на земляничных полях, ты кувыркался в колыбели земли, ты отрывался лоскутками, сцепляясь в воздушные змеи из собственной кожи, ты совокуплял себя в кровавые раны, ты был стриптизом бога в иконах вселенной! Собственный БОГ с почерневшими очами, пожирающий неврождённый мир оскалом насмешки.



"Я видел вдали, вдоль дна"

Вселенная. Надёжность запала на невесту с кладбища. Рассветы зелёных холмов на далеком просторе. Над крышами веселящие повитухи плели сети, с витрин попискивали нежные хоботки грустных опровержений. Последний приход служителя, мерцающий габарит пустующего колокола на Солнце и застенчивая Луна дрожали в отражениях дряблых луж. Тонкие Пальцы в платьях танцевали свой последний листопад. Бесстыжая осень творила свою акварель, нежась в постели незнакомца, и податливое тельце в конвульсиях нежности, растопырив жадные отверстия, всасывала коктейль из всесильных, беззаботных, громко орущих букв.

Ничто не забыто. Лишь крик настоящего воскресения лежал высушенной мумией на задворках вселенной. Пахло прелостью, и озон в ноздрях искал каждый закуток. Запах кофе, потертый теплый плед, сладковато-терпкий табак и бесконечный сушняк в утренней пленке сновидений. Все являло истину в миге между пробуждением и дремой. Веко застыло, и око уперлось в очевидность потолка. Паутина. Трещины. Попытка улыбнуться. Натужно. Невольно вновь игривая попытка стала фатальной. Голая правда пыталась казаться моложе.

Косметический ремонт витрины, эти скобочки, цепкие вены в усладе растяжений. Я видел! Я видел томные печали востроглазых углов – сокрушенные безумием, подыхающие возле калиток, поющие гимны сусальному жиру земли, вовлеченные через механический закон на заре упавших цветов. Аннигилирующие химеры смерть как жаждущие возобновить древнюю профессию красивых существ со звездами в суровых очах вне белых ночей в девятую небыль. Чьи любимые прикосновения гибли, отданные в жертву черноокой депрессии? Судьбы прикосновений таяли, обреченно воя на светлый образ хлюпающей вагины, и молились неспешно в пустоте злыми священниками. «Ничего не будет, – шептали они. – Все это будет у других».

Не лучше ли рассыпаться в ночи
небесным светом сломанной свечи?

Ковыряясь заживо в их невинных пижамах, подобострастные факиры вещателей слов пытались пуститься в разухабистый пляс, подобно утренней зарядке: стойкие мужи в розовых одеяниях, с парафиновыми ртами, мечтающими оказаться душным смрадом, путаясь в копоти церковных потолков. Кто приказывал быть им побитыми на площадях уродливых городов, чтоб быть им бесконечно распятыми как сотни тысяч грудин, пока стук цепочки, шум совокупления и пот на распятии не возвращал их на землю содрогающимися птенцами без единой мысли в голове, без следов обычного первовкусия, с пересохшими глазницами и вечно жадными ртами? В ответ – лишь пустое усмешие. В ответ же – флирт Солнца на Заре.

Скукожилось смирение в жадности удара плетью. Все замерло. И ожидание, скрипнув в петле подобно висельнику с порывом ветра, зависло в преддверии безумия. Достигаемое и растяжимое и сумрачно-приторное, вскользь повторенное и напрасно сказанное, нещадно посещаемое и нежно-правдивое, повидавшее виды из прежних прозрений – вновь оказалось ничем и никчемным постукиванием в тишине залетных, потных от натуги, мамаш. Несчастная плоть, бесконечно терзаемая программами, искупала вину на пороге весны. Время не лечит, но лишь находит новые пути, а стремления остаются теми же. Остановки на лезвии ножей.

Вещает, не смыкая рта, небесный долгожитель – о том что восславит в веках непотребство людское, о великой блажи весеннего терпилы, о величии потаенных желаний, о низости добра, исходящего от нерешительного сердца. Вторит колокольный размах, с каждым ударом становится звонче, чеканит звоном, подковывает буквой, взращивает слова, способные дотронуться… Лишь непустое, лишь настоящее, стоящее неподалеку, вне строя строгих седмиц. Это волнующая, застывающая волна пустоты накрывает покрывалом неисполненных услуг. Эти елочные украшения все время нужно подсвечивать. Но даже у лейки есть дно.

Сыпать светом
в трафареты
как-то стало
не с руки –

безмолвной руки, которая держит узду мироздания в собственном ключе. Отчего нам забылось? – Все эти тысячи верст мы копали траншеи нашего унылого бытия. Отчего позволялось раскрывать свои рты, немые рты? – Ведь голос умолк много веков назад. Пустующие рты, эти черные дыры без дна – беспокойно дрожа от возмущения, они пытались перекричать друг друга, слыша только себя. Застывшая пустота хватает ртом время, закручивает в петлю и душит тебя, когда ты спишь.

Ветер перемен щурит глаза в сладкой дреме. Словно реальность щекочет тебя за нос, ждешь дуновения? Это прискорбно и, наверное, величественно, все это чуткое – и ты прислушиваешься к ритму сердца. Все эти странные голоса бесконечно говорят тебе, в тебя, наполняют своим шепотом. Все сбледнело, все терпко и горько. Соленый привкус правды, личной правды – лелеешь ее в колыбели забвения. Кто-то ускоряет бег, торопливо взбрыкивая томный пот беспощадных иллюзий, кто-то лелеет мечту в розовой ванили. Ускорение любви, время для утех – все быстрее за окном мелькают лица: алчущие, жадные и одновременно красивые. Застывшие небеса в глазах и упоенные вселенные – все вторит в них: долины грез, бесшабашность открытий и увлечение нескромностью.

Слепок забвения, застывшее время – ты скульптор секунд: наполняешь смыслом безбрежное море, которое тебя поглотит, растворит в себе, не отдав ничего взамен. Все так же волны набегом прикасаются к стопам стрелок, толкают вперед, лишь бы ощутить это движение. Попытка скульптуры ожить, ожидание мечты – как дряхлая старуха с беззубой ухмылкой, теребящая взъерошенные волосы у тебя на голове. Завороженный, в вечном ожидании движения, ты замер, а стрелки в бешеном танце неистово щелкали каблучками, выстукивая замысловатые узоры и барабанную дробь похоронного марша.


А птицы все дальше улетали на юг…
Shaiva
Shaiva

Сообщения : 144
СПАСИБЫ : 21
Откуда : Москва
Работа/Хобби : пустота

Вернуться к началу Перейти вниз

Синий Диктатор  Empty Re: Синий Диктатор

Сообщение автор Сергей Черсков 20.06.15 15:37

Извините, но это какая-то бессмыслица.
Сергей Черсков
Сергей Черсков

Сообщения : 139
СПАСИБЫ : 60

Вернуться к началу Перейти вниз

Вернуться к началу


 
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения