Андрей Орлов

***
Она извинялась, звоня мне ночью,
Любила тонкие сигаретки,
Меня любила. Наверно – очень.
Она под дождь уходила утром.
Без поцелуев, без звона чашек,
Она считала, что это – мудро
При отношеньях дурацких наших.
Она считала меня уродом:
«Тебе бы в цирке смешить дебилов»
Она встречалась со мной три года.
А может, это четыре было?
Она всегда приносила виски
И треугольник рокфорный сыра,
А вдруг вчера принесла сосиски
И, почему-то, пакет кефира.
Она сказала, что «так не может,
Кефир – домой, и сосиски – мужу»,
Что «как же всё надоело, боже!
И он мне нужен, и ты мне нужен!»
Она впервые со мной простилась,
Она сосиски забрать забыла.
Такси по сонной Москве катилось.
А может, это в Нью-Йорке было.

Стихи про низкий потолок

Жизнь прекрасна и легка, я бреду путём знакомым:
Шесть шагов до потолка, двадцать семь до крыши дома.

Я давно не помню, сколько мне лет,
Я пуст, как католик в исповедальне,
Я сплю на полу, завернувшись в плед,
В пяти шагах от собственной спальни.

Сигарет мне хватит на пару недель,
Дней на пять мне хватит любви к отчизне,
Я спиной ощущаю в паркете щель,
В четырёх шагах от линии жизни.

Я сумел полюбить свой простой уют.
Тут, сиренами воя в ночи бездонной,
Мои мысли соседским спать не дают,
В трех шагах от мёртвого телефона.

Я себя ненавижу в числе других,
Мне не чужды похоть и жажда мщенья,
Я лежу на полу, обнажён и тих,
В двух шагах от Христа и его ученья.

Ко всему готова моя душа,
Как к гвоздям привыкшие пассатижи.
Я – лежу, практически не дыша,
От чего-то в шаге. А может, — ближе.

***
У него восемнадцать с немногим утра,
У неё – без чего-то четырнадцать ночи.
Ему просыпаться почти что пора,
А ей ещё спать позволяют не очень.
Они движутся в ритме – каждый своём:
Она – без любви, но вполне осмысленно,
Тот, кто с нею – как будто, он с нею вдвоём,
И он – со своими бессонницы числами.
Всего-то и надо – вернуться на пару часов назад
Ей. Туда, где никто никому никогда не врёт,
А ему бы лучшей из всех наград
Стало время всего лишь на пару часов вперёд.

***
Между прочим, в метро часы не тикают,
Там электричество – бог поездов расписания,
И поэтому люди в подземке – дикие,
Без ощущений и с яростным непониманием.
Они не моргают, как ваньки-встаньки,
И дети там тоже – злые уродики.
А между прочим, во всех салонах «Титаника»
Громко, тепло и ласково тикали ходики.
Там в пять часов всегда выходили к чаю,
Чтоб оттопыривать старый мизинец, четыре старушки.
Умирать как-то проще, я искренне так считаю,
Под хриплый и ласковый крик заводной кукушки.